Охапкина Нина Григорьевна
У каждого своя весна: кому-то она принесла любовь, кому-то ощущение обновления жизни, а для Нины Григорьевны Охапкиной, как и для всего ее поколения, главная весна всей жизни та, что принесла ПОБЕДУ, весна 45-го года…
Ее жизнь, как и жизнь всех ее сверстников, родившихся в начале двадцатых годов, война тугим узлом перевязала на две половины. Родилась в 1916 г. в с. Сорогужино в большой крестьянской семье. Рано лишившись отца, помогала матери воспитывать младших сестер и братьев. Окончила школу фабрично-заводского ученичеств, затем Ивановский хлопчатобумажный техникум. 22 июня 1941 г. защитила диплом, начала работать. В октябре 1942 г. добровольцем ушла на фронт. Окончила школу радистов, была направлена на Прибалтийский фронт. Осенью 1944 г. ее забросили в тыл противника.
Советские войска вышли к западным границам СССР. Уже были освобождены Украина, Белоруссия, Молдавия. Шли последние месяцы войны… Невысокий белорус капитан и веселый украинец старший лейтенант, русская радистка и остальные восемь разведчиков, они знали друг друга только по именам. Ее звали просто Нина.
Жили в лесу, спали под парашютами, костры разжигали редко. В прифронтовом районе постоянно шла переброска войск по железной дороге Лиепая – Скрунда – Салдус. И летели, пробивались через переполненный эфир шифрованные точки и тире с названиями немецких частей и местами их расположения. Связь была постоянной.
В конце декабря из Лиепаи морем поплыли в Германию транспорты, на которых под видом военнопленных перебрасывались на защиту Берлина часть тридцати блокированных дивизий. Радистка Нина передала очередное сообщение, а через несколько минут в штабе армии неизвестный ей офицер разведуправления, с несколькими звездочками на погонах, уже читал расшифрованную радиограмму. Ни один из немецких пароходов, отплывших из Лиепаи, так никогда и не увидел родных берегов.
Шли дни, пришел новый победный 1945-й. Бои на Прибалтийском фронте приняли затяжной характер, наступление было остановлено. Обратно вернуться группа уже не могла. К середине января они задание выполнили, но из центра поступил приказ: «Продолжать действовать в немецком тылу до подхода советских войск».
20 января начался последний переход. Надо было выйти в заданный район, передать радиограмму, а затем принять груз с самолета: продовольствие и питание к рации. Девять разведчиков, оставив уставшую радистку у костра, ушли принимать самолет. Больше друг друга они не видели. Немецкой контрразведке наконец-то удалось запеленговать неизвестный передатчик, выходивший в эфир в прифронтовой полосе вот уже два месяца. Началась операция по ликвидации русской разведывательной группы.
Нина снимала сапог, когда сзади послышался лязг взводимого затвора и властный окрик: «Хенде хох». Двое немецких солдат наставили на нее дула своих автоматов. Так она оказалась в плену… Сапоги надеть ей так и не дали. Вели по снегу босиком.
Пять дней не прекращались допросы в армейской контрразведке. Русская радистка молчала. Ей предлагали работать на рации, передавать в центр «дезу». Она отказывалась. В закрытом фургоне Нину отвезли в расположение Русской Освободительной Армии (РОА), где какой-то высокий чин уговаривал ее отправить своим несколько радиограмм. Нет, она никогда не согласилась бы на это. На шестой день, когда Нина очнулась после очередного допроса, ступни ее были забинтованы, пальцев ног она не чувствовала. После этого радистка на все вопросы отвечала только «нет».
Отказавшись от мысли завербовать непреклонную русскую, ее отправили в лагерь для военнопленных. В лагере врач из Горького успокоил: «Как только начнется наступление наших, спрячем тебя в бункер. Там их и дождешься». Разговор с врачом услышал кто-то третий. Из лагеря Нину спешно увезли в Лиепаю, в военный лазарет. Ходить она все еще не могла, лежала с перевязанными ногами. Так прошел еще один месяц в плену. В апреле она узнала, что ее должны эвакуировать в Германию. Нину переложили на носилки, и она ждала, когда за ней придут. Но никто не пришел, видимо в суматохе отступления о ней забыли.
Последний день войны русская радистка Нина встретила в штабе восемнадцатой армии, лежа на железной койке в закрытой камере без окон. Вечером какой-то австриец, бойко разговаривавший по-русски, отпер дверь и невесело пошутил: «Давайте меняться, вы свободны, мы идем сдаваться в плен». И она поняла, что этот день все-таки настал, она свободна. На улицах стояли танки, порт еще был заминирован, но это был первый мирный день после стольких дней войны. Этот светлый майский день Нина Григорьевна запомнила навсегда.
Домой вернулась в августе 1945 г.. Пригодилась полученная в юности специальность – свою жизнь она связала со школой фабрично-заводского ученичества (позже СПТУ-46). Отсюда же ушла на заслуженный отдых. А в 1965 г. бывшей радистке разведгруппы Нине Григорьевне Охапкиной за выполнения во время войны спецзадания был вручен орден Красной Звезды.
С каждым днем все дальше и дальше уходят от нас годы Великой Отечественной. Отзвучали последние выстрелы, давно погасли партизанские костры. Но время не сотрет в памяти людской события героических дней и имена тех, кто, презирая смерть, шел на подвиг во имя свободы и счастья людей.